«Я НА ПРЕЧИСТЕНКЕ НАЙДУ…»

Все то, чего коснется человек,

Приобретает нечто человечье.

Вот этот дом, нам послуживший век,

Почти умеет пользоваться речью.

С. Маршак

В каждой поездке по пушкинским Подмосковью и Москве меня не оставляет одно ощущение: места эти затягивают. Они как водоворот, в который хочется окунуться с головой. Водоворот, первые витки которого – Ярополец, Захарово, Большие Вязёмы, Остафьево, Черная Грязь и Архангельское.

В Москве круговорот набирает силу, обретает новую скорость, вызывает ассоциации с неспешностью дворянских подмосковных усадеб и суетой городской жизни. Москва – нижние витки водоворота, около ста пятидесяти городских адресов Пушкина. Первый из них – в бывшей Немецкой слободке, где он родился. А скорость… Позже, на Тверской, моя ассоциация трансформировалась в пушкинские строки. Вслушайтесь в ритм стихов («московской») главы «Онегина»:

Мелькают мимо будки, бабы,

Мальчишки, лавки, фонари,

Дворцы, сады, монастыри,…

Аптеки, магазины моды,

Балконы, львы на воротах

И стаи галок на кустах.

Описав движение почтенного возка Лариных, автор, будто привел нас в центр созданного им бурного потока.

Я же ощущаю его быстроту, пытаясь «вместить» в каждый свой московский день не один и не два пушкинских адреса.

Но вот «поток» достиг нижней точки. Там, на завершающем витке – Пречистенка, 12/2. Адрес, по которому Пушкин никогда не бывал и не жил, хотя не раз гостил по соседству.

Опять станция метро «Кропаткинская» Я – в Хамовниках, старинной слободе, где некогда жили хамовники (ткачи). Слово «хам» в средневековье обозначало льняное полотно.

Глаза разбегаются. Что ни дом, то дом с историей: постройки Кремля, храм Христа Спасителя, старинные особняки. На углу Гагаринского и Нащокинского переулков всех встречает и провожает дом, у которого не могу не остановиться – домовладение Ильинской, где жил ближайший московский друг Пушкина Павел Воинович Нащокин, у которого поэт всегда останавливался. Здесь Александр Сергеевич прожил с 6 по 24 декабря 1831 года. Из его письма жене от 16 декабря можно представить, какими были эти две с половиной недели:

«Нащокин занят делами, а дом его такая бестолочь и ералаш, что голова кругом идет. С утра до вечера у него разные народы: игроки, отставные гусары, студенты, стряпчие, цыганы, шпионы, особенно заимодавцы. Всем вольный выход; всем до него нужда; всякий кричит, курит трубку, обедает, поет, пляшет…». Тем не менее, дружбой Павла Ваиновича дорожили выдающиеся люди его времени – Пушкин, Боратынский, Вяземский, Жуковский, Языков, Денис Давыдов, Гоголь, Чаадаев, Брюллов, Тропинин, Щепкин, Верстовский.

«В этом, бесспорно, культурном и образованном, с тонким художественным вкусом человеке… было нечто, выделявшее его из среды общества ординарных людей…».

Недаром Александр Пушкин собирался сделать его героем своего романа «Русский Пелам». Именно Нащокин рассказал ему случай с белорусским дворянином, послуживший темой для романа «Дубровский».

Узнав о смерти друга, Павел Воинович упал в обморок.

Возвращаюсь на старую добрую Пречистенку, полюбившую москвичам еще во времена средневековья.

Для историка, литературоведа, краеведа, писателя здесь впечатлений невпроворот. Броди по переулкам, заходи во дворы. Зацепило - иди в архив, читай москвоведов, берись, в конце концов, за перо. Сюжетов хватит на любой вкус. Судите сами. Пречистенка возникла в XVI столетии как дорога из Кремля к Новодевичьему монастырю. В 1658 году по указу «тишайшего» царя Алексея Михайловича улицу назвали Пречистенской по церкви Пречистой Богородицы Смоленской. Чего тут только не было! При Иване Грозном – разгул опричнины, в XVII веке располагались стрелецкие приказы. Здесь жили участники Азовских походов Петра I и стрелецкого бунта 1698 года. В начале XIX века Пречистенка – аристократический район Москвы. Своими усадьбами ее украсили Салтыковы, Лопухины, Голицыны, Долгоруковы, Нарышкины, Потемкины, Еропкины, Всеволожские.

Узкими оконцами, по-стариковски мудро, «посмотрели» на меня Белые палаты, возведенные в 1685 году для управляющего Оружейным приказом князя Прозоровского. На них почтительно поглядывают «внуки» - постройки XVIII века, хозяева которых знали Пушкина. Сын владельца дома №7 Никита Всеволожский был другом молодости Пушкина, который посвятил ему стихотворение «Прости, счастливый сын пиров».

Тогда же началось многолетнее знакомство поэта с декабристом, генералом М.Ф. Орловым, жившим с 1839 года в усадьбе №10/2. Поклонники М.А. Булгакова! Вас ждет доходный дом С.Ф. Кулагина (ныне №24), он же – «Калабуховский дом» из повести «Собачье сердце». В начале прошлого века здесь жил дядя писателя – известный врач Н.М. Покровский, прототип профессора Преображенского.

В 17-м доме Пушкина принимала «обходительная и образованная…» Вера Яковлевна Сольдейн.

В 16-м и 21-домах жили посаженные отец и мать на свадьбе Александра Сергеевича: Иван Александрович Нарышкин (со стороны невесты) – дядя Натальи Гончаровой, и Елизавета Петровна Потемкина (со стороны жениха). Ситуация вполне обычная: твои близкие куда-то вхожи, а ты – нет. Из документов известно, что гостями Пречистенки, 12, были И.А. Нарышкин, М.М. Солнцев – муж тетки поэта Елизаветы Львовны, давний приятель поэта, театрал Степан Петрович Жихарев.

Посмотришь на эти дома и вдруг поймешь: перед тобой – семья. С дедами, родителями, детьми и внуками. Тут вспоминаются и знаменитое московское хлебосольство и строка Баратынского «Как не любить родной Москвы?».

Сегодня Пречистенка, 12/2 – главный московский адрес пушкиноведов. Бывает, построит дом семья и проживет в нем много счастливых лет. И не знают хозяева, что главная жизнь их дома еще впереди.

Летом 1814 года участок, принадлежавший князьям Барятинским, приобрел их родственник А.П. Хрущев (1776-1842). Бывший прапорщик Преображенского полка решил создать семейное гнездо. Шутка ли, пятнадцать детей. Спустя несколько лет архитектуры А.Г. Григорьев и Д. Жилярди возвели «красивый одноэтажный деревянный особняк с белыми колоннами, лепным декором по фасадам и просторными террасами. Фронтон фасада, обращенного к Пречистенке, украсился, как было принято, дворянским гербом Хрущевых. Для устройства внутренних помещений архитекторы выбрали принцип кольцевой анфилады: парадные залы и жилые комнаты расположены… по всему периметру здания». И вскоре Баратынский переулок стал Хрущевским, сюда ездила «вся Москва». Стены дома помнят многочисленных гостей, развлекавшихся под «…звуки виста и бостона».

Спустя три десятилетия особняк приобрела семья чаеторговцевцев Рудаковых. Затем – штабс-капитан Селезнев. С 1917 года в усадьбе чего только не было: Музей игрушки, Литературный музей, академические институты. Наступило время, и сначала гостем, а потом хозяином сюда «вошел» Александр Сергеевич: в августе 1949 года здесь открылась юбилейная выставка «А.С. Пушкин. 150 лет со дня рождения», а 5 октября 1957 года здание было передано рождающемуся музею поэта.

Удивительно, но факт! Бог знает, как и почему, но сохранились, на наше счастье, постройки пушкинского времени, повторившие судьбу особняка на Пречистенке, 12. Будете в Торжке, зайдите в деревянный особняк Львовых-Балавинских, мимо которого не раз проезжал автор «Бахчисарайского фонтана». Главная жизнь дома началась в 1972 году, когда он стал музеем поэта.

Центр Москвы. Чего проще сюда приехать. Мне не ехалось лет двадцать. Все колесил по старой Москве. Хотелось, чтобы знакомство с музеем стало каким-то итогом моих поездок. Впоследствии, когда писался этот очерк, стало ясно, что если и называть знакомство с музеем итогом, то промежуточным, несмотря на всю его значительность. Так водный поток, достигнув основания водоворота, покидает его, движение витков опять замедляется. Все начинается сначала. Иными словами, точка в моих странствиях по пушкинским местам Подмосковья и Москвы не поставлена.

На изломе тихого Хрущевского переулка вхожу в музей.

В анфиладе его комнат ищу, как всегда, свое, крымское. И нахожу. Глядя на портрет Петра Великого, вспоминаю «Хронологический перечень главных событий царствования Петра I» - пушкинский список с французской рукописи из библиотеки Вольтера, и его же «Историю Петра I».

Прочитав оба текста, нельзя не заметить, что при создании «Истории…» Пушкин руководствовался пунктами «Перечня…», касающимися истории Крымского ханства. Они расположены в хронологическом порядке с 1687 года («Первый поход князя Василия Васильевича Голицына в Крым»).

Для меня с этих работ началось осмысление образа Крыма, созданного Пушкиным-историком.

Подобные ассоциации возникли и у скульптурного портрета фельдмаршала Петра Румянцева работы Ф.И. Шубина. И дело здесь не только в знаменитых победах Петра Александровича, отраженных в пушкинской поэзии. Историки знают: именно Румянцев-Задунайский, «прямой солдат», был предшественником светлейшего князя Г.А. Потемкина-Таврического в деле присоединения Крыма к России.

Прижизненные издания А.П. Сумарокова, Ломоносова, Фонвизина, Державина, Карамзина. Я как будто встретил старых приятелей. «Знакомство» с ними произошло много лет назад в Российской государственной библиотеке. С этого тогда я начал изучение темы Крыма и русско-турецких войн в русской литературе.

Такие наши «встречи» уже имеют свою, отдельную историю, обозначить которую можно державинскими стихами: «Гром победы, раздавайся! Веселися, славный росс!».

И вот она - сила поэзии: строка Державина материализуется. Передо мной – модель парусника-бомбардира «Гром», находясь на котором, «славный росс» И. Г. Ганнибал, двоюродный дед А.С. Пушкина, командовал артиллерией в славном Чесменском бою.

Не примите это за попытку стать на одну ногу с автором крымского цикла, но, как Пушкин когда-то, я люблю город его детства – «допожарную» Москву. Вглядываюсь в городские пейзажи конца XVIII – начала XIX веков и портреты старших Пушкиных, думаю о том, что в доме родителей маленький Саша впервые услышал стихотворения И.И. Дмитриева «Чужой толк», «К Волге», «Глас патриота на взятие Варшавы», где звучат турецкая и крымская темы.

Надо бы здесь вспомнить добрым словом бабушку поэта Марию Алексеевну Ганнибал, которая «любила вспоминать старину, и от нее Пушкин наслышался семейных преданий, коими так дорожил впоследствии». Кто знает, может, она рассказала внуку о его крымском предке Стефане Васильевиче Ховре – основателе родов Ховриных и Головиных, возможно, выходце из Мангупа.

Зал №8 – «Евгений Онегин». Это мой восьмой класс, непонимание романа, увлечение им, мои бахчисарайские годы. Изучение таврических строф «Онегина». В романе автор прощается с романтизмом, период воспевания «пленниц берегов Салгира» заканчивается. Но затем следуют пленительные «крымские» строфы с обращением к «фонтану Бахчисарая».

Не могу пройти мимо портретов Карамзина и Дмитриева, чьи произведения сыграли не последнюю роль в осмыслении Пушкиным Крыма как исторического региона.

Зал №9, посвящен второму московскому периоду жизни Пушкина и его странствиям по России (1826-1831 гг.). Приезд поэта в Москву стал его триумфом. «…толпы народа ходили за славным певцом Эльборуса и Бахчисарая…». Многое напоминало ему о Крыме. Приезд графини Е.К. Воронцовой вдохновил Александра Сергеевича на создание «Талисмана», появление «крымских» стихов в «Сонете» и других стихотворениях связано со знакомством с А. Мицкевичем и чтением его «Крымских сонетов» в 1826 году. Пушкин читает стихотворение А. Родзянко «Крымский помещик своему халату» и слушает в исполнении княгини З.А. Волконской «…элегию его положенную на музыку Геништою «Погасло дневное светило…». В 1827 году Пушкин пишет рецензию на альманах «Северная лира», где одобрительно отзывается об отрывке из поэмы А.Н. Муравьева «Таврида» под названием «Бахчисарай». 14 марта 1831 года «Московские ведомости» сообщают о продаже в книжном магазине А. Семена «Бахчисарайского фонтана», переведенного на французский язык Л. Репе…

Ассоциативный ряд, вызываемый музейными экспонатами, может быть бесконечным. Пора остановиться и перейти к традиционной части моих поездок – приобретению литературы. Ухожу из музея с раздумьями о том, к какому «витку водоворота» присоединиться завтра, и, на зависть поклонникам поэта, с книгой С.К. Романюка «В поисках пушкинской Москвы».

Бахчисарай